|
Как приятно и отменно умно я беседую тут с тобой. А то, когда мы были
вместе, где уж мне и слово молвить.
Ведь все нормально счастливые люди любят себе потихоньку. потому что столько
счастья, что некогда и рта раскрыть. Какие еще слова любви? Когда дел
любви по горло.
И счастье как-то убедительно умеет одаривать золотом молчания. У меня
же теперь одно открытие, одно дело, один дар: слова.
Да еще и эти полуреальные письма. Они втягивают меня так, что я сам не
свой. А остановиться нет никакой возможности: они, оживая, толкают меня
на свое писание к тебе. Какое-то наваждение. Или письмоманство.
*****************************************************************************
Лучшая в мире твоя любовь. Любимая моя твоя любовь. И все-таки у меня
хватает соломинки ума в этом увлекаемом потоке моей любви понять, что
самое лучшее и сильное - это наша любовь. Она и поддерживает сейчас мою,
утопающую, обгоняющую и свой собственный ток.
*****************************************************************************
Может быть, тебе порядком подосточертела наша любовь. Но вряд ли мы признаемся
себе в этом. Из упрямства, которого в нас обоих хватает и моего романтического
желания иметь одну единственную любовь.
*****************************************************************************
В силу или по слабости моего характера мне бесконечно трудно быть искренним.
Какая-то глубокая стыдливость толкает меня лучше солгать, чем обнажить
кусочек, самый нищенский пусть, души.
Маленькие эти самозащитные лжи, которые часто доскладываются в большие,
мучительны... Да и получаются они, как назло, обычно гладко, что только
усугубляет мучение.
К стыду окружающих именно они развили во мне эту склонность. Безразличием
пустым и любопытством грубым.
*****************************************************************************
Все эти строки рождаются в результате элементарного перенесения сексуальной
энергии. Секссублимация - вот секрет обуревающего меня письмотворчества.
Всего-навсего доказательство моей физической верности.
Но сколько еще можно так буреверно сублимироваться? Строк-то собирается
немало.
*****************************************************************************
Я люблю тебя столь разной любовью - сам за себя, и за тебя, и за тебя,
и за всех, всех остальных, что ты не можешь пресытиться мной.
Сейчас, разумеется, я не отказался бы тебя и прекрасно возненавидеть,
но не могу. Потому только, что ты лучше всех живущих до нас, после нас
и с нами.
*****************************************************************************
Я бы разбросал по всем морям бутылки с записками о SOS моей любви!
И тебе бы их приносили каждый день разные люди.
Вот только вопрос: откуда взять столько бутылок?
- Контакт, тесное общение, братание с постоянно пьющими
*****************************************************************************
Каждый из нас искренне стремится облагодетельствовать человечество. И
особенно искренне в тот первый миг, когда оно, человечество, выводит нас
в люди. Мы так спешим претворить в жизнь уроки воспитания, что порой не
замечаем таких же, как мы - выводимых. Красивы мы в этом благодарении.
И часто смешны, когда это самое человечество вдруг посылает в ответ пинок
под зад.
Взрослея, человек обычно как-то привыкает получать что-то за что-то, как
дрессированное животное в цирке, что, сделав вдруг добро, он спокойно
начинает ждать равной оплаты.
А доброе и истинное добро - бескорыстно.
*****************************************************************************
Ведь старые ошибки приведут мою новую жизнь к новой смерти по-старому.
А смерть страшна, как смерть. Но хочется умирать, если уж так будет суждено
и не раз, по-новому. Всякий раз. Можно и по-старинке (как-то надежнее,
но скучновато)
Заладил! Умирать так, умирать сяк. Не все ли равно, как умирать? Лишь
бы жить. И жить так, без всяких сяк. А вот это убийственно трудно.
|
