|
27/02/96
Ты меня извини - не со зла я
Шевелю и топорщу больное
Я не злюка большая такая,-
Это чувство большое такое...
После слишком большого перерыва, к несчастью, разлучившего нас, мне
захотелось писать опять. К тебе. И так, чтобы ты отвечала. Заранее предусматривая
нереальность последнего, а по сему учитывая отсутствие прямой критики,
я пишу все нижеследующее.
Я боюсь тебя. Ты стала совсем-совсем чужой. Или все наоборот? Или это
замирание сердца, это учащенное биение - совсем забытое и в то же время
такое привычно-родное чувство - это ...? Страшно теперь даже назвать это
слово. Неужели после всего того, что с нами произошло, через что прошли
ты и я что-то еще могло остаться, оправдывающее этот трепет?
Постараюсь ни в чем не упрекать тебя и, занявшись мазохизмом, закинув
на спину все отчаяние, накопившееся за 3 месяца, положив сверху тоску
и непонимание, буду стараться более ли менее последовательно выложить
все это на бумагу, которая, как известно, все стерпит.
Начну с конца. А именно, с сегодняшнего дня. Наверное, именно сегодня
я заново понял, что без тебя - плохо. Хоть не жену, даже не любимую, а
всего лишь друга постарался я увидеть в сверх всякой меры уставшем, но
уверенном (!!!) человечке, лежавшем на кровати и похожем на Карлсона,
когда у него отняли тефтельку. Не только внешне, но и внутренне я спокойно
слушал то, что когда-то приводило меня в "бешенство": про Пост,
про батюшку, про "самый лучший подарок" - причастие и т.п. Я
ведь, знаешь ли, по гордости думал, что пусть не самым лучшим, но хоть
"самым каким-нибудь" подарком буду я. Мой приход, моя, к счастью,
очередная попытка общения с предметом моей, ставшей платонической, любви.
(Типичная психология мужчины, явившегося без подарка).
Первый раз пишу я без желания что-то менять в наших с тобой отношениях.
Как это ни грустно, я уже вряд ли (научился писать это слово) приму то,
что приняла ты, настолько же вряд ли буду твоим мужем и тем более, отцом
твоих детей. А все же значит что-то есть, кроме той "основы",
которой мне не хватило уже почти полгода назад, значит, кто-то был не
совсем прав, говоря, что без нее ничего не получится. А что "получилось"?
Дружба, любовь, привязанность?... Когда-то веря в любовь и теперь почти
убедившись в последнем с моим инстинктом реформатора хотел бы обратить
это (с твоей помощью) в первое - дружбу.
Мне уже сообщали, что я не умею дружить. Говорили, что я умею любить,
умею влюблять, но не умею дружить. А ведь правда, дружба, наверное, самое
сложное, самая конечная, так сказать, степень отношений. Ее сохранить
труднее всего.
Пересматривая летние записи решился еще раз подвергнуть цензуре все написанное
и представить на суд Вашей Немилости издание, так сказать, "исправленное
и дополненное". Кстати, кроме одной единственной пометки на полях
никакой критики до моих ушей доведено не было, или... А ведь как раз именно
с твоей стороны она мне и нужна.
(Похоже, скорее, на письма законченного романтика, причем в подростково-переходном
возрасте. Вспоминается Бауер с его "Сиятельством", Митька с
"Милостью", Паршин - не помню с чем и т.п. Крошка, но ведь я
не они! Ты, по-крайней мере, любила меня!. Прости.)
Еще больше это стало похоже на "что-то в никуда". Повторюсь,
но действительно не хочу ничего менять в наших отношениях. По крайней
мере, пока. (Написано уже с тенью сомнения. Если такое могу выносить я,
то не обязана выносить ты. Тут-же нашлась отмазка - ты можешь поступать
как захочешь).
Потихоньку продвигаясь "назад в будущее" (ох, если бы) не могу
вот уже год забыть прошлую зиму, прошлый февраль. Честное слово, за тот
месяц я бы отдал большую часть оставшейся жизни.
Сегодня, "рассматривая" тебя, я до физического ощущения вспомнил
твои губы. Вспомнилось все. Все то, о чем тебе так неприятно (по твоим
словам) вспоминать. Твои губы, глаза, руки, из добрых и ласкающих ставшие
милосердными, и честное слово, хотелось плакать. Взвыть от бессилия что-либо
изменить, от невозможности выразить свою любовь, от заранее отвергаемого
способа, доступного мне... Особенно остро понял, что поцеловав тебя я
нанес бы тебе большую рану (как не хочется верить, что это так!!!) и в
тоже время хоть как-то смог бы выразить то, что меня переполняет уже почти
год - желание ощутить твой искренний поцелуй. не выжатый из себя через
чудовищное "не хочу", как тогда, летом, а действительно "взаимный".
Такой, от которого захватывает дух и появляется "музыка". Не
глупое отупение от близости женщины, а та музыка, которая была то ли 16-го,
то ли 26 апреля теперь уже прошлого года. Я уже и не надеюсь на нечто
подобное, потому что, видимо, перестал верить в любовь. Не страшно ли,
а? В любовь ту, которая не знает никаких правил (не ограничений, а именно
правил) и которая, по всей видимости, бывает только в кино и книжках.
Впрочем, и книги, и тем более фильмы бывают разные. Значит и любовь бывает
счастливая и несчастливая. Причем несчастливая чаще.
Вот и смотри после этого: "основы" разные, почти что диаметрально
противоположные, стало почти не о чем говорить - а что-то еще теплится,
по-крайней мере, в моей душе. Наверное, желание любить. И надежда , удерживающая
это желание. Не странно ли? Не страшно ли тебе погрузиться поневоле, пусть
только на время прочтения этих строк в мою шкуру? Хотя, ты вряд ли "погружаешься",
Ты не хочешь обернуться и посмотреть на те руины, которые ты оставила
в дыму своего развития. А там всего навсего любивший и, к несчастью обоих,
любящий человек, пронесший это чувство сквозь - казалось бы немного -
3 месяца. Да нет, не 3 месяца, а 5 лет. Впрочем, тебе видней.
(Прости за почти невольные все-таки "наезды". Видимо, плохо
стараюсь.)
Что я делал эти 3 месяца? Учился жить. И, как всегда, получил единицу
за этот предмет. ("Не мудрствуйте!", да?)
Еще в детстве я думал: что-то все больно подозрительно гладенько идет.
Какой-то я слишком счастливый. Начиная с элементарщины (руки-ноги не ломал)
и заканчивая общим впечатлением от детства - радость.
А настоящее-то счастье сжалось до одного-двух месяцев. В прошлом году.
А последующие месяцы были попыткой (неудачной и плохо удававшейся) копировать
те несколько недель.
Недавно наткнулся на свое первое письмо к тебе. Звуковое. Послушал. Плакал.
От "себялюбия"? Может быть. Читал твои немногочисленные письма
ко мне - то же самое. Перечитывая "бредни" - снова. Признак
чего это? Слабости? Волевой - может быть, даже, наверное! Сердца - к несчастью,
видимо - да. Когда я сам, получается, начал сковывать свое сердце, не
желая ломать все остальное, оно не выдержало. С твоей редкой помощью я
выкарабкался тогда. Эгоистически питаясь твоими редкими прикосновениями,
ласковыми взглядами, еще более редкими поцелуями (тебя) + уже медицинскими
средствами мне удалось дожить до 28 ноября - дня нашего расставания. Закопав
и заковав свои чувства и искренние (для меня) способы их выражения в самые
укромные тайники своей избитой (самим собой?) души, я... Впрочем, пока
не надо об этом.
28/02/96 2:29
|
