|
Милый человечек!
Не удивляйся началу этой книги. Дальше все поймешь. И помни,
что одной из целей всего написанного является не обидеть тебя. Не сделать
тебе больно. Я старался придерживаться этого условия. Если это не везде
получалось, то...
Начиная абзац, я часто развивал одну мысль, а через пару строк съезжал
на другую, оставляя первую уже между строк... Также замечу, что написана
эта книга под впечатлением тогдашней, весенне-летней тебя.
28/08
Полтора года назад, когда я узнал, что твоя мама послушала мое звуковое
письмо к тебе - нельзя сказать, что я был в восторге. Теперь же я, напротив,
буду рад, если ты захочешь и сумеешь уговорить ее прочитать эти бредни.
Нам ведь с ней тоже нужно понимать друг друга, если мы хотим.... если
я хочу быть и ей не совсем чужим человеком.
31/08
Странная у тебя была реакция, когда ты в первый раз прочитала предыдущий
абзац. Ты сказала, что это может быть сложно. Знаешь, наверное, ты опять
права, а может, со стороны все-таки виднее: я, боюсь, ошибаюсь, но по-моему,
твоя мама стала лучше, "семейнее" относиться ко мне с этой осени...
Все-таки я верю в это! Я не претендую на звание "члена вашей семьи",
но не хотелось бы мне считаться, если это случится, только формальным
мужем дочери.
4/09
Небольшая просьба при прочтении: имей снисхождение. И немного жалости.
4/09
Окрыленный твоей "положительной" реакцией на первое прочтение
небольшой части этой книги, к сожалению, хочу тебя попросить читать эти
записки внимательно. Многие мысли разбросаны от начала до конца. Может
быть, даже хочу тебя попросить подвергнуть себя пытке и попросить прочитать
несколько раз, следя уже не за общим смыслом, а за каждой мыслью в отдельности.
Советую следить за датами. Они помогут тебе увидеть какое-то развитие
мыслей с течением времени. И еще: ты не совсем можешь понять мою способность
моментально менять настроение, а сейчас, уже видя начинающее вырисовываться
общее настроение этих мемуаров, даже мне самому бывает иногда сложно идти
за собой, за ходом своих мыслей. А уж тебе сразу будет тем более многое
непонятно: за счет того, что ты все-таки не я и ход твоих мыслей, да и
сами мысли сильно отличаются от моих. Все же постарайся читать особенно
то, что написано после первой недели, не спеша, хотя бы пытаясь найти
между строк то, что я не сумел выразить словами.
4/09
15/07
7:... утра
Здравствуй, Кроха!
Вот я и начал то, что на самом деле давно собирался начать, да все было
лень. Вот только бы не полениться написать что-нибудь кроме этих 2-х строк...
Я написал тебе, на самом деле, очень страшное письмо . Прости, еще раз
прости меня, если сможешь. Очень многое из написанного там написано с
чисто постельной мыслью (насколько эта мысль вообще может быть чистой).
Я попробовал извиниться перед тобою заранее, но, мне кажется, тебе все
равно очень больно будет его читать. Я даже не могу известить тебя, чтобы
ты его не читала. А жаль! Правда! (Какое счастье, что ты его не прочитала!
30.08.95)
Сейчас сижу на вокзале в Великих Луках и пишу все вот это. Что напишу
в следующей строчке - хоть убей - не знаю.
А напишу я вот что - пришел мой поезд. Так что прости, черкну еще при
первой же возможности.
16/07
где-то вечером
Привет тебе, милая моя Кроходилица!
Столько всего интересного, что не знаю, с чего начать. Начну по порядку.
После того, как я поставил точку в последнем предложении предыдущего "письма",
пошел я на поезд. На тот самый "горбатый". Помнишь, я тебе рассказывал:
местные его называют так, потому что вагоны у него какой-то странной формы.
Сначала (это часа два) было очень много народу, к тому же поезд тащился
жутко медленно. Наконец, доехали до какой-то станции, кажется "Опухлики".
(Кстати, тут есть станция "Новосокольники"). на этих "Опухликах"
почти все вышли; поезд постоял минут 20 и поехал. Тут я даже чего-то поел
(кстати, последний раз я трапезничал у тебя, йогуртом (это в пятницу-то!).
Дальше все как-то полетело: быстро доехали до нужной мне станции, быстро
потом доехали до "дома" и т. д.
А теперь чуть подробнее: Подъезжает, значит, поезд к станции (станция,
в смысле перрон - это 5-6 бетонных плит толщиной 6-7 см). А на перроне
стоит - кто бы ты думала...- папа. И первый его вопрос - знаешь какой?
"А где Гриб"? Потом уже "Как доехал"? Я же говорил!!!
На машине мы как-то действительно быстро (90-100 км/ч. Не по асфальту!
Это на нашей-то машине!) доехали до ближайшей деревни (к нашей стоянке,
которая (стоянка) на самом деле вовсе не наша, а наша - на другом конце
озера), где зашли в дом, в котором "мои" берут молоко. В этом
же доме зимовал мой велосипед, который мы и забрали. А дальше, км через
4 перед мамой предстал такой кортеж: впереди я на велосипеде (довольный
такой), а сзади на машине - папа. Я слезаю с велосипеда, говорю маме "Hallo!",
она, еще не видя машину, немножко ох... (удивилась). Короче, все было
не так уж грустно. Выбежал (из воды) Васька и бросился мне рассказывать,
какой у него классный есть кораблик и что он умеет делать. Я выполнил
твою просьбу - поцеловал Ваську... и тут до него дошло, что он как-то
подозрительно давно меня не видел.
19:50
Получилась небольшая пауза в написании сего послания, т.к. мы с папой
сейчас как бы ловим рыбу, т. е. он ловит, а я гребу, точнее, рулю, короче,
пишу тебе (а может быть и себе) этот бред.
Ну вот, папа поймал щуку. Вернее, щуренка. Ему всего года два-три. А его
уже поймали. Папа радуется, а мне жаль. Щуренка. И папу. Правда. Спасибо,
милая, что хоть ты научила меня видеть боль других. Пусть даже животных.
Ты вот скажешь, что это не ты? А я скажу: "Через тебя". Все
равно - спасибо! За то, что есть где-то, за 600 километров отсюда человечек,
который скучает, которому, наверное, немного одиноко, который, сам не
желая верить, в каком-то легком исступлении (прости за это слово) шептал:
"Полтора месяца... Полтора месяца...". Прости, может, я что-то
(скорее, все) преувеличиваю, может быть, мне только показалось тогда (это
я про исступление), но в данную минуту мне думается именно так. Прости,
если я опять неправ. Наверное, мне хочется видеть тебя такой, какой ты
и не можешь быть в силу того, что ты это ты, какая ты есть, и я никак
не могу привыкнуть к тебе полностью. Но сейчас (ха-ха) ты не можешь мне
ничего сказать, следов. разрушить мои иллюзии. (Прости!)
Прости за такую сиюминутность. В смысле моего настроения, меняющегося
каждые несколько минут. Некоторые могут усмотреть в этом легкомысленность,
ты же - вряд ли. Ты-то знаешь, что я просто люблю тебя, хотя это, оказывается,
совсем не просто.
Так вот. Потом, уже после Васьки, я начал болтать с мамой. Она тоже спросила,
почему я один. Хотя она-то знает - почему.
А потом я пошел купаться. Так здорово! Вода теплая-я-я! Затем мы пообедали,
я собрал байдарку и мы с папой пошли на "наше место" (точнее
"поплыли", но про байдарку почему-то говорят "пошли")
По дороге встретили знакомых; они удивились, как сильно я изменился. Говорят,
повзрослел. Только глаза, говорят, грустные... Отчего это, а?...
Проведали родное место. Не считая кострища посреди поляны и выкопанных
"наших" досок, все отлично. Только нет тебя... Нет, правда!
Вот уже второй день я не могу избавиться от ощущения какой-то... неполноты.
Знаешь, мне кажется, нам вдвоем правда будет немножко лучше, чем врозь.
Может быть, мне только кажется...
Затем приплыли опять в лагерь, поужинали и вскоре (часа через 3) пошли
потихоньку спать. Знаешь, а тут пока до "2330 можно читать. Даже
в палатке.
16 июля. Я проснулся совсем поздно - часов в 1030. Кошмар!
18/07
где-то днем, когда Васька спит
Здравствуй, толстая!
Прости, что не написал хоть что-нибудь вчера, 17-го, но мы переезжали
на "свое" место и времени почти совсем не было. Знаешь, интересно
получается: как только собираюсь пойти и что-нибудь написать - появляется
какое-нибудь дело, которое оказывается нужнее в данный момент. А ведь
очень хочется что-нибудь написать тебе (а может, и себе).
Ну, поехали дальше: проснулся я, значит, 16-го поздно. Даже очень. Совсем
поздно. Просто ужас! Кошмар! Безобразие! (Это я думаю, что написать дальше.
А, вот! Придумал!) Потом пошел купаться. Потом позавтракал, дальше не
помню. Правда, не помню...
А, вот! Вечером (часов в 10) я пошел кататься на велосипеде. Докатался
до 2340. Уже почти стемнело, хотя у воды довольно светло. Как, оказывается,
здорово кататься вечером по лесу. Никого нет, кроме комаров, которые на
ходу не догоняют, тишь и ... В общем, классно!
А я разговаривал с тобой! Правда! Я ехал, думал о тебе и вдруг поймал
себя на том, что я говорю с тобой вслух. (Ты не подумай, что все это так
же, как говорили тебе другие ребята. Кроха! Я люблю тебя, наверное, гораздо
честнее, серьезнее и прочнее их. Я ничего плохого не хочу сказать о тех,
кто писал тебе, кто говорил, что любит тебя.. Просто, мне кажется, у нас
есть уже гораздо большее, чем они могли себе даже представить: у нас есть
то, что дано нам свыше, что мы назвали - Любовь) Не обижайся, пожалуйста,
что я так часто повторяю "Я люблю тебя", иногда совсем не в
"кассу", но это, по-моему, одна из немногих фраз, произнося
которую можно не задумываться: "А хорошо ли это?". Прости за
не всегда удачный подбор слов в сем послании, но иногда просто хочется
сказать тебе то, что не выразить никакими словами, что не сказать и в
лицо друг другу, что в какой-то мизерной доле можно выразить, просто посмотрев
друг другу в глаза. Прости.
Как трудно иногда бывает избавиться от "бы". Знаешь, я ведь
очень часто сейчас думаю: если бы не то, если бы не еще что-нибудь, то
может быть ты бы и поехала на озеро. И приводятся вполне, вроде бы, логичные
доводы: если бы не было той ночи, то нам бы не было запрещено встречаться,
то ты бы, может быть, хоть на часть срока поехала бы сюда. Вполне логично,
правда? А все же... может быть, уготовлено нам что-то большее, чем радость
провести вместе месяц-полтора?
Я очень скучаю по тебе, Крох. Мне, видимо, все-таки правда с тобой немножко
лучше, чем без тебя. Хотя и так есть много плюсов... Не обижайся! Так,
мне "думается", у нас есть ха-а-а-роший шанс испытать то чувство,
которое, как нам казалось, не просто дружба. Все-таки (ты знаешь, как
я боюсь "громких слов") это, наверное, Любовь.
Спасибо за ту книжку, которую ты мне всучила перед отъездом. Как, кажется,
давно это было. Правда, я ее еще не открывал, но обязательно - обещаю!
- прочту (если жив буду).
Ну так вот! Стоим, значит, мы на своем месте, "на рогу", так
сказать. (Это оно так называется). Стоим, стало быть, скучаем. (Мы, Тимофей
Первый). (Может, Второй). Вот сейчас папа разжег костер, и я вспомнил
наш с тобой костер, помнишь, в лесу. Правда здорово было? А как ты падала
в траву, помнишь? Вот чтоб ты на меня когда-нибудь бросалась!
У нас тут все стоянки имеют какие-то, одним нам понятные названия. Часть
заимствована у местных, часть придумана нами. Например, стоянка напротив
нашей называется "У ученых"; метров 600 вниз по реке, в самом
ее устье - "Севкино место", она же - "Пороги". Есть
и такие названия: "На сковородках" - когда-то мы нашли там сковородку;
"Полковничья" - там стояли полковники МВД и т. д. Много по названиям
городов, жители которых там стояли, когда мы "открыли" эту стоянку:
"Смоленская", "Минская", "У Жуковцев" (есть
такой город под Москвой - Жуковский), "Ленинградская" и т.п.
Со стороны, наверное, выглядит смешно...
А я все равно люблю тебя! Вот!
Пойду покатаюсь на велосипеде. Я буду думать о тебе. По-моему, это тоже
своего рода молитва...
|
